Подобными псевдофизическими приемами можно считать использование всевозможных геометрических моделей, наращивание количества пространственных измерений, изобретение виртуальных частиц и полей, наделение математических операторов физическими свойствами, создание множества формальных законов сохранения для абстрактных величин, вроде «цветов», «запахов» или новых «зарядов» частиц, не связанных с реальными физическими полями, а также использование иного схожего «шаманства». Все это не более чем самообман, не позволяющий получить от математических трюков и абстрактных приемов больше, чем заложено в аксиоматическую базу того или иного математичес-

79

кого формализма. В процессе нашего путешествия мы еще не раз столкнемся с пагубными последствиями подобных методов.

Именно процесс построения физических моделей, обладающих свойствами наглядности и схожести с реальностью, содержит в себе тот необходимый элемент перехода к качественно новым результатам, которого лишен математический формализм. Хотя бы благодаря элементарной фантазии и воображению ученого, пусть это и упрощенный взгляд на метод. Ведь даже сама математика — идеал научной строгости — суть плод такой же фантазии ученых, набор своеобразных моделей, построенных на основании виденья мира в сознании того или иного человека. Например, Евклид видел мир прямым и идеальным. В нем он проводил параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. И заложил определенный набор аксиом, формализующих его виденье мира. Однако даже в этом прямом и идеальном мире оказалась возможной не только прямоугольная система ориентиров, но и цилиндрическая или сферическая системы координат. Хотя они и криволинейные, но тоже возможные.

А спустя много веков после Евклида Лобачевский смог помыслить некое явно ненормальное пространство. Пространство кривое само по себе, в котором у каждой прямой может быть сколь угодно много параллельных прямых, а сумма углов треугольника оказывается меньше 180°. И не только он. Спустя некоторое время Риман придумал нечто подобное, только в его мире параллельные прямые могли пересекаться, а сумма углов треугольника стала, наоборот, больше 180°. Не успело пройти недоумение, как Эйнштейн с коллегами поспешили построить на основании этой геометрии свою картину мира. И хотя им казалось, что они руководствуются абсолютно строгими математическими законами, все эти «строгие» привила и их свойства есть не что иное, как следствие фантазии создателей данной геометрии. Не более чем результат аксиом, положенных в ее основу, которые показались логичными и справедливыми тому или иному математику. Геометрия суть тоже своеобразная модель, но модель в большинстве случаев абстрактная, не привязанная к какому-то конкретному физическому механизму, процессу или аналогии.