Этот аргумент дает нам возможность обойтись без солипсизма и всех родственных ему теорий, которые невозможно защитить. Между прочим, на этой основе мы уже отвергли одно из мировоззрений, позитивизм (теорию о том, что бессмысленны все утверждения, кроме тех, которые описывают или предсказывают наблюдения). Как я заметил в главе 1, позитивизм провозглашает свою собственную бессмыслен­ность, и, следовательно, его невозможно стойко защищать.

А потому мы, успокоившись, можем продолжать придерживаться разумного реализма и искать объяснения с помощью научных методов. Однако в свете этого вывода, что мы можем сказать об аргументах, сде­лавших солипсизм и родственные ему теории на первый взгляд правдо­подобными, то есть такими, что невозможно ни доказать их ложность, ни исключить их после проведения эксперимента? Каков статус этих аргументов в настоящий момент? Если мы так и не доказали, что со­липсизм ложен, и не исключили его с помощью эксперимента, что же мы сделали!

Этот вопрос содержит в себе допущение относительно того, что те­ории можно расположить в виде иерархии: «математические» —> «науч­ные» —> «философские», — в зависимости от уменьшения свойственной им надежности. Многие люди воспринимают существование такой ие­рархии как должное, несмотря на то, что суждения о сравнительной на­дежности полностью зависят от философских аргументов, аргументов, которые сами себя классифицируют как весьма ненадежные! В дейст­вительности, мысль об этой иерархии сродни ошибке редукционистов, о которой я рассказывал в главе 1 (теории о том, что микроскопические законы и явления более фундаментальны, чем исходящие). То же допу­щение присутствует в индуктивизме, который полагает, что мы можем быть абсолютно уверены в выводах математических доказательств, по­тому что они дедуктивны, в разумных пределах уверены в научных до­казательствах, потому что они «индуктивны» и испытывать вечную не­решительность относительно философских доказательств, которые ин­дуктивизм считает почти делом вкуса.

Но ни одно из этих утверждений не соответствует истине. Объ­яснения не доказывают средства, с помощью которых они были по­лучены; их доказывает их лучшая, по сравнению с конкурирующими объяснениями, способность решать задачи, которым они адресованы. Именно поэтому таким непреодолимым может быть аргумент, связан­ный с тем, что теорию невозможно защитить. Предсказание или любое допущение, которое невозможно защитить, тем не менее, может оста­ваться истинным, но объяснение, которое невозможно защитить, — это не объяснение. Отказ от «простых» объяснений на основе их недоказан­ности каким-то первичным объяснением неизбежно толкает человека к тщетным поискам первичного источника доказательства. А такового не существует.