По Галилею, закон движения состоит в следующем: «Тело, свободное от воздействий, не меняет скорость. Прн действии на тело другого тела оно изменяет свою скорость».

Нынешняя физика убеждает нас, что «закон движения Аристотеля ошибочный и он просуществовал 2000 лет». Однако Аристотель глобально, с позиции понимания мироздания, был прав: мир существует благодаря взаимодействию связанных тяготением систем, таких, как Луна - Земля - Солнце - Галактика - скопление галактик. Аристотель ввел также вечную и неразруши-

14 Введение. Основные положения фрактальной физики

мую субстанцию — эфир, что нашло подтверждение в новом учении о природе, человеке, сознании. Конечно, он был неправ в отношении бесконечной делимости материн, противопоставляя свою идею представлениям Демокрита о существовании такого предела - неделимой частицы, атома. Основные же категории, которыми он пользовался для объяснения физических явлений, основывались иа здравом смысле и интуиции. Математика для Аристотеля была не более чем инструментом познания.

Естествоиспытатели средневековья унаследовали от древнегреческих ученых два различных, хотя и взаимосвязанных подхода к объяснению окружающего мира: представления Аристотеля и его последователей - с одной стороны, пифагорейцев и Архимеда - с другой. Подход Архимеда по сути своей является математическим. В Европе работы Архимеда были переведены на латынь, и Галилей стал последователем Архимеда. Поэтому Галилей не изучал «побудительные причины» движения, стал последователем такого стиля мышления, противопоставляя образ мышления Архимеда системе взглядов Аристотеля.

Как видим, со времен позднего Возрождения в науке возобладал математический стиль мышления, который привел к необузданным научным фантазиям, к «сумасшедшим» идеям. А ведь природа, электрическая по своей сущности, проста и едина и не требует безумия. На математических понятиях базируется механика Галилея и Ньютона, электродинамика Максвелла, теория относительности Эйнштейна и квантовая механика Бора. Вот почему со времеи Ньютона и до наших дней никто ие мог описать механизм гравитации, скрывавшийся за неверным законом тяготения инертных масс, ибо модель для теории гравитации была математической. Математика не относится к естественным наукам, ибо является наукой о возможном, а физика — наука о природе, о реальном мире. Математика должна быть только инст-