Предыдущая Следующая
То, что те же самые результаты наблюдений можно
«экстраполировать», чтобы дать два диаметрально противоположных предсказания в
зависимости от принятого объяснения, причем ни одно из них невозможно
доказать, — не просто случайное
ограничение, связанное со средой обитания фермера: это относится ко всем
результатам наблюдений, при любых обстоятельствах. Наблюдения не могут играть
ни одну роль, которую им приписывает схема индуктивизма, даже в отношении
простых предсказаний, не говоря уже о настоящих объяснительных теориях. Надо
признаться, что индуктивизм основан на разумной теории роста знания (которое
мы получаем из жизненного опыта), и исторически он ассоциировался с
освобождением науки от догмы и тирании. Но если мы хотим понять истинную
природу знания и его место в структуре реальности, мы должны признать, что
индуктивизм абсолютно ложен. Ни одно научное объяснение, а в действительности,
и ни одно успешное объяснение любого рода никогда не подходило под описание
индуктивистов.
Какова же тогда картина научных рассуждении и
открытий? Мы поняли, что индуктивизм и все остальные теории знания, направленные
на предсказания, основаны на неправильном представлении. Нам необходима теория
знания, нацеленная на объяснение: теория о том, как появляются объяснения и как
их доказывают; как, почему и когда нам следует позволить своему восприятию
изменить наше мировоззрение. Как только у нас будет такая теория, отдельная
теория предсказаний нам больше не понадобится. При наличии объяснения какого-то
наблюдаемого явления метод получения предсказаний уже не является загадкой. И
если объяснение доказано, то любые предсказания, полученные из этого
объяснения, тоже автоматически доказаны.
К счастью, общепринятую теорию научного познания,
которая своей современной формулировкой обязана главным образом философу Карлу
Попперу (и которая является одной из моих четырех «основных нитей» объяснения
структуры реальности), в этом смысле действительно можно считать
объяснительной теорией. Она рассматривает науку как процесс решения задач. Индуктивизм рассматривает
список наших прошлых наблюдений как некий скелет теории, считая, что вся наука
состоит в заполнении пробелов этой теории путем интерполяции и экстраполяции.
Решение задач начинается с неадекватной теории — а не с понятийной «теории», состоящей из
прошлых наблюдений. Оно начинается с наших лучших существующих теорий. Когда
некоторые из этих теорий кажутся нам неадекватными и мы начинаем нуждаться в
новых, это и составляет задачу.
Таким образом, в противовес схеме индукции, показанной на рисунке 3.1, научное открытие не должно начинаться с
результатов наблюдений. Но оно всегда начинается с задачи. Под «задачей» я
понимаю не обязательно практическую трудную ситуацию или источник трудностей. Я
имею в виду набор идей, который выглядит неадекватным и который стоит
попытаться усовершенствовать. Существующее объяснение может показаться слишком
многословным или слишком трудным; оно также может показаться излишне
конкретным или нереально амбициозным. Может промелькнуть возможное объединение
с другими идеями. Или объяснение, удовлетворительное в одной области, может
оказаться несовместимым с таким же удовлетворительным объяснением из другой
области. Или, может быть, были
удивительные наблюдения, как-то: блуждающие планеты, — которые существующие теории не могли ни
предсказать, ни объяснить. Предыдущая Следующая
|